Проиграв свой титул, Великий Джон Л. Салливан оставил после себя пустоту, которую ни победивший его Джим Корбетт, ни победивший Корбетта Боб Фитцсиммонс заполнить не смогли.

В Джентльмене Джиме при всей его разносторонней одаренности не чувствовалось подлинного размаха. Он был расчетлив, умен, прекрасно выстроил свою карьеру, но за это не любят. К тому же страна просто не готова была признать своим символом человека, который выступал в «декольтированных» трусах (с большими вырезами снизу) и так пекся в бою о собственной безопасности и о сохранности своей прически в стиле «помпадур». Одна из его кличек и была «Джим Помпадур». Национальных героев так не называют.

Симпатичный чудак Боб Фитцсиммонс, азартный игрок и бабник, тоже не тянул на звание символа нации. Его иностранное происхождение не сыграло здесь никакой роли, американцы считали его своим, но вот его внешность – дело другое. Человек, которого прозвали Конопатый Боб, тоже не может стать национальным символом. К тому же было достаточно широко известно, что все нестандартное тело Боба до поры до времени легко умещалось под каблуком его миниатюрной жены Роуз.

Уильям Брейди, менеджер Джима Корбетта, был вообще-то театральным антрепренером, но новую профессию он освоил тоже лучше некуда. Это ведь он дал 10 тысяч долларов Джентльмену Джиму, чтобы тот мог встретиться с Салливаном, и не прогадал. Когда Брейди познакомился с Джеймсом Джеффрисом и взял его в команду Корбетта спарринг-партнером, он сразу понял, что из этого парня может получиться то, что никогда не получится из Джентльмена Джима – настоящая звезда. И он в очередной раз не ошибся.

Скорее всего, именно Брейди догадался прозвать своего нового подопечного Котельщиком (the Boilermaker). В век паровых машин, который стоял тогда, это звучало внушительно. При этом, если Джеффрис на самом деле и работал на заводе, где изготовляли котлы, то только несколько месяцев, так как он достаточно рано ушел в бокс.

Джеффрис родился в городе Кэрролл, штат Огайо, 15 апреля 1875 года. В январе 1896 года он провел свой первый профессиональный бой с довольно известным тяжеловесом Хэнком Гриффином в Лос-Анджелесе и нокаутировал его в 14 раунде. Гриффин провел на ринге много боев и трудно допустить, что Джеффрис был совсем уж новичком, когда вышел против него. Скорее всего, у него за плечами уже были какие-то любительские или полупрофессиональные бои, проведенные где-нибудь в глубинке. Двух своих следующих противников он нокаутировал: одного во 2 раунде, другого – в девятом. Вот с таким послужным списком он и пришел в команду Корбетта.

В конце 1897 года все имеющие отношение к боксу люди уже знали, кто такой Джеймс Джеффрис. К тому времени он провел два боя с очень популярными тяжеловесами Гасом Рулином и Джо Чоински, и оба закончил вничью. Все расценили, что для новичка – это колоссальное достижение. А когда 22 марта 1898 года он в третьем раунде нокаутировал темнокожего Питера Джексона, того самого, с которым Джентльмен Джим провозился 61 раунд и добился только ничьей, о нем всерьез заговорили как о будущем чемпионе. Правда, от Джексона, которому оставалось жить всего два года, и скоро его ждала мучительная смерть от туберкулеза, тогда уже мало что осталось, но об этом не было широко известно.

Через полтора месяца Джеффрис в двадцатираундовом бою одолел Тома Шарки, ставшего его другом на всю жизнь, и путь к бою за чемпионский титул был открыт. Напоследок Джеймс пообещал Шарки, что если станет чемпионом мира, то даст ему матч-реванш, а свое слово Котельщик не нарушал никогда.

Боб Фитцсиммонс не «завязал» с боксом, как обещал Корбетту, но он был очень ленивым чемпионом. Он владел титулом более двух лет, но провел за все это время лишь несколько демонстрационных боев, в ходе которых, в частности, нокаутировал одного здоровенного увальня, который весил больше него самого килограммов на 40-45. Тем не менее, он считал, что абсолютно готов к бою с кем угодно, и 9 июня 1899 года в Бруклине, штат Нью-Йорк, вышел на ринг против Джеймса Джеффриса.

Уже первое впечатление было не в пользу чемпиона. Джеффрис был огромен и при этом явно быстр и ловок. Его рост составлял 187 см, а вес – 93,5 кг. Для своего времени он был почти гигантом. Да и еще несколько лет назад считался бы середняком. Общественная молва часто называла его рост в шесть футов три дюйма (191 см), на она, как обычно, все преувеличивала. Впрочем, Фитцсиммонс и так на его фоне смотрелся просто аистом на крыше.

Надо сказать, что Джеффрис вообще был на редкость одаренным спортсменом. Он бегал сто ярдов за 10,2 секунды, что соответствует 11,1-11,2 на стометровке. Это особенно впечатляет, если учесть, что олимпийский чемпион 1900 года пробежал эту дистанцию за 11 секунд. Вполне возможно, что если бы он поставил себе такую цель и сбросил вес, Джеффрис его обогнал.

Кроме того, Джеймс при своем могучем сложении также прыгал в высоту почти на 2 метра (точный результат неизвестен, но все утверждают, что он был «за шесть футов», то есть выше 1,83 м). В общем, это был фантастически одаренный от природы человек. И, наконец, он потрясающе смотрелся на ринге, в отличие от самого Фитцсиммонса. Чтобы стать национальным героем, Джеффрису было достаточно победить. Остальное делали его стать и его улыбка.

Скорее всего, Котельщик победил бы Фитцсиммонса в любом случае: слишком уж велика была разница в габаритах при вполне сопоставимом мастерстве, но был человек, который очень облегчил Джеффрису его задачу. Это его тренер Томми Раян, чемпион мира в среднем весе. Мало кто из знакомых Томми сказал о нем хоть одно хорошее слово, а многие начинали материться, едва речь заходила о нем, но все признавали, что дело свое, и как боксера, и как тренера, он знал превосходно.

Раян знал, что напугать Конопатого Боба практически невозможно. Но нет человека, которого нельзя вывести из равновесия, что Томми успешно и сделал. Перед боем боксеры неизбежно встречались множество раз, и тогда Раян, который всюду сопровождал Джеффриса, показывал на него Фитцсиммонсу и говорил: «Смотри, Боб, какой он здоровенный! Куда тебе с ним тягаться!».

Говорят даже, что эта сладкая парочка вломилась в раздевалку Фитцсиммонса прямо перед боем примерно с таким же текстом. Правда это или нет, в сущности, неважно, так как Раян добился главного: Фитцсиммонс слегка потерял контроль над собой. Этому способствовало также и то, что за три дня до боя он страшно поругался с женой (подкаблучники, как известно, бывают покладистыми и бунтующими, Боб относился к последним), в результате чего кастрюля со знаменитым рагу миссис Фитцсиммонс полетела на пол, и супруги какое-то время не разговаривали. Для человека, находившегося в такой психологической зависимости от своей половины, как Боб, это был серьезный удар.

В результате всех этих перипетий он вышел на ринг крайне взвинченным, что не замедлило сказаться. Он бросился на своего огромного противника как одержимый. Фитцсиммонс сам забыл об этом, и после боя говорил, что ему что-то подмешали в питье между раундами. Скорее всего, это не так. Он сам пришел в нужное состояние, а Джеффрису только это и было надо.

Джеймс был не просто огромен, он был очень хорошим боксером для своего времени, и даже новатором. Котельщик ввел новую для того времени низкую стойку крауч (кроуч) и руки держал высоко, как современный боксер, а не на уровне груди, как его предшественники. Он постоянно «прощупывал» противника левым джебом, а правой работал не хуже, чем Салливан. Впрочем, от природы Джеймс был, по всей видимости, левшой, а в ринге – «скрытым левшой». При этом его «коронкой» был очень незаметный из-за низкой стойки левый хук, которым он отправлял в нокаут большинство соперников.

Своей агрессивной тактикой Фитцсиммонс сам ускорил и без того неизбежный ход событий. Во втором раунде Джеффрис послал его в нокдаун. Боб встал, но он был потрясен. Впоследствии Фитцсиммонс об этом забыл, но именно этот нокдаун, скорее всего, и стал причиной, по которой он слегка потерял память после второго раунда. Опыт и мужество продержали его на ногах до десятого раунда, но здесь силы стали иссякать, и он дважды падал на пол после левых боковых Джеймса. В 11 раунде комбинацией левый хук – правый апперкот Котельщик закончил бой.

Так начался миф Джеймса Джеффриса. Вскоре после победы он уехал с демонстрационным турне в Англию и Францию, дело почти традиционное в те годы, и вернулся лишь осенью. 3 ноября он выполнил обещание, которое дал Тому Шарки и встретился с ним на ринге в Бруклине. После 10 раундов, по мнению большинства, Моряк Том был далеко впереди по очкам. Уступая 17 см в росте Джеффрису, Шарки занялся обработкой его корпуса, от чего тот стал весь синий. Но и Шарки тоже досталось. Позже выяснилось, что, начиная с 3 раунда (уж не знаю, как это установили), он боксировал с двумя сломанными ребрами. В 17 раунде Моряк провел комбинацию правый апперкот – левый хук, но Джеффрис, к его удивлению, устоял, и Том слегка потерял уверенность в себе.

По контракту бой продолжался 25 раундов, и практически все раунды после семнадцатого выиграл Джеймс. В последнем раунде произошел феноменальный случай. Джеффрис провел свой коронный левый хук, но Шарки успел подставить руку. Сила удара была, тем не менее, такова, что он все равно упал. Падая, он схватил Джефрриса за перчатку и сорвал ее с руки чемпиона! Рефери остановил бой, и собирался надеть Джеффрису перчатку, но Шарки в это время вскочил, обежал рефери и нанес удар Джеффрису, от которого тот едва успел уклониться. Тогда Джеймс вырвал свою руку из рук рефери и огрел Шарки голым кулаком. Порядок был с трудом восстановлен, а после окончания боя победителем, к большому неудовольствию публики, был объявлен Джеффрис. Его миф еще только начинал свое существование, и полоумный Моряк Том пользовался куда большей популярностью. По справедливости-то Шарки проиграл. И проиграл немало.

Моряк Том был чем-то вроде Тайсона своего времени. В бою с Питером Махером в 1897 году он оказался  в нокдауне в 7 раунде (по другой версии, он просто пропустил удар одновременно с гонгом). Едва поднявшись на ноги, Шарки бросился на противника как одержимый. Прозвучал гонг, возвещавший об окончании раунда, но Том и не думал останавливаться. Рефери с ним не справился, тогда в дело вмешалась полиция вместе с секундантами. Шарки в пылу крепко огрел как своего секунданта, так и секунданта противника. Остановить его смогли, только накинув на него веревку и стянув петлю, а потом, на всякий случай, обвязав всего, зрелище было хоть куда, а Моряк Том все пытался вырваться и что-то орал. Времена тогда были другие, и его не дисквалифицировали, а объявили ничью. На этот счет разногласий нет.

Был только один человек, с которым Шарки так ничего и не смог сделать – это Боб Фитцсиммонс. В первом бою Шарки, лежавшему на полу, почти как труп, отдали победу, так как рефери счел, что Боб ударил ниже пояса (эта история была подробно описана в главе о Фитцсиммонсе).

В их второй встрече, состоявшейся в 1900 году, Шарки сумел в первом раунде послать Фитцсиммонса в легкий нокдаун, но во втором Боб огрел его так, что Моряк Том рухнул на пол, и даже его бешеный темперамент не помог ему хотя бы приподняться, пока рефери отсчитывал до десяти, да и потом драться он уже не собирался. Может быть, Конопатый Боб и был бабником-подкаблучником, может быть, ему не хватало веса, может быть, он не слишком хорошо держал удар, но бить он умел. Наверно, в его полумистической тренировке (также описанной) и был какой-то смысл. По крайней мере, для него.

А вот с Джеффрисом Шарки справиться тоже не мог по другим причинам – слишком велика была разница в силе и весе. Шарки мог ему что-то сломать, мог его как-то посечь, но, в конце концов, тот включал свою фирменную «давилку» в паре с левым хуком, и Шарки проигрывал. Правда, по очкам. Дожать его ни в первый, ни во второй раз Джеффрис так и не успел.

Попытался вернуть себе титул в бою с Джеффрисом и Корбетт, причем дважды. В первом матче, состоявшемся в 1900 году, он был даже близок к успеху. По мнению очевидцев, из первых 22 раундов, он выиграл практически все. Джеффрис просто не поспевал за Джентльменом Джимом, но, как ни странно, он ни на секунду не усомнился в своем успехе. Когда его секундант неоднократно предлагал остановить бой, Джеймс без тени беспокойства говорил, что последнее слово все равно останется за ним. По способности держать удар равных ему на тот момент не было, а среди всех бесчисленных достоинств Корбетта как боксера ему не хватало только одного – нокаутирующего удара. У Джеффриса он был. Когда-то Салливан сказал, что нокаутировал бы Корбетта, если бы тот хоть на секунду остановился. То, что не удалось Салливану, удалось Джеффрису. В 23 раунде уставший Корбетт не успел уйти от страшного удара Котельщика слева и оказался в нокауте.

Часто думаешь, а почему нигде невозможно что-нибудь найти о Джеффрисе как о человеке. Даже рассказывая о нем, постоянно съезжаешь на его противников. Какой он сам был? В упрощенных терминах: «плохой» или «хороший»?

Например, Салливан предстает таким единым куском. Везде одинаковый, но большой. Широкой души человек, «больше жизни». О нем можно говорить вечно.

Корбетт явно личность с двойным дном. Он мог быть совершенно разным, в зависимости от того, закрыты двери или открыты. И за закрытыми дверьми вылезала его не самая лучшая сущность.

Даже Фитцсиммонс был человеком разным, как большинство скрытых бабников. До поры до времени подкаблучник, а потом бунт, все летит к чертям, и он женится на девушке больше, чем в два раза моложе себя.

А с Джеффрисом такого нет. Часто даже создается впечатление, что кроме боев в его жизни ничего и не было. Кончился один бой, и начался другой. А что он за человек? А Бог его знает. По всей видимости, неплохой. Очень неплохой, но какой-то скучный. Недаром все истории, которые с ним связаны, как бы исходят не от него самого. Ни сам Джеймс что-то сделал или, на худой конец, что-то сказал, а чье-то суждение о нем, часто ни на чем не основанное.

Второй матч Джеффриса и Корбетта состоялся в 1903 году, но на этот раз равного боя не получилось. Без больших проблем Джеффрис нокаутировал Корбетта в 10 раунде. Видимо годы брали свое. На этот раз Джим Корбетт ничего не смог. Даже его стальная челюсть его подвела.

К этому времени миф Джеймса Джеффриса расцвел пышным цветом. Сейчас даже не очень понятно, на чем он держался. Все-таки он дважды чуть не проиграл Шарки, который был на голову ниже него и килограммов на 15-17 легче. Он в первый раз чуть не проиграл Корбетту, который рядом с ним смотрелся средневесом. Но, видимо, Брейди очень хорошо запустил свою PR-машину, и к началу 1900-х годов в народе стали распространяться фантастические слухи. Говорили, что врач, осматривавший Джеффриса, по секрету сообщил своим друзьям, которых, конечно, никто не знал, что Котельщик на самом деле не человек. А кто же он такой? На этот счет у каждого была своя версия, которую он и излагал, выпучив глаза.

Это было время «первого поколения НЛО», неопознанных летающих объектов. Скорее всего, слухи об инопланетном происхождении Джеффриса были «народной» реакцией на «Войну Миров» Х. Дж. Уэллса, книги, в которой рассказывалось о пришельцах с Марса на Земле. Вышла она в 1898 году, а разговоры о Джеймсе пошли именно тогда. Интересно, что от них ничего не осталось. Вот именно ни-че-го. Это уже наследие 1910 года, но об этом мы еще будем говорить.

Так или иначе, но Джеффрис стал национальным символом, которого не было со времен Салливана, так как попал в резонанс со своим временем. Он был огромен, непобедим и абсолютно уверен в себе. Именно так себя и ощущала Америка рубежа веков, которая всего несколько лет назад вышла на первое место в мире по производству, обогнав Британскую империю со всеми ее колониями.

26 мая 1904 года Джеффрис нокаутировал во 2 раунде своего очередного противника Джека Манро, а 13 мая следующего года заявил, что покидает ринг, так как не видит для себя соперников. Преемников он, впрочем, видел – Марвина Харта и Джека Рута и согласился быть рефери на их матче.

Бой состоялся 3 июля 1905 года в Рино, штат Невада. Публику на ринге интересовал только судья. На дравшихся бойцов она лишь время от времени скашивала глаз. Иногда один, редко сразу два. Однако ему самому на тот момент уже не нужны была ни публика, ни бокс. Если был когда-либо чемпион, уставший от бокса сверх всякой меры, так это был Джеймс Джеффрис Котельщик. Все, что он хотел, так это на заработанные деньги купить хорошую ферму, что он и сделал, и принялся без устали разводить там люцерну.

Он ушел с ринга непобежденным, живой легендой. У него не было ни малейшего желания возвращаться на ринг. Первые годы на ферме были счастливейшими в его жизни. Молчаливый человек в тихом месте. Но в 1910 году его заставят вернуться в бокс почти пинками. И сделает это, в значительной степени, наш любимый детский и недетский писатель Джек Лондон.

Джеффрис вернется и проиграет, и это поражение перечеркнет в неблагодарной памяти историков бокса все его победы и всю его жизнь. И тогда Джеффрис, как ему пристало по характеру, станет лишь главой в жизни другого человека, Джека Джонсона, а не самостоятельной величиной. Ну а для современников он просто перестанет существовать как не оправдавший надежд нации.

Но это было еще впереди. А сейчас люцерна цвела, и он ее собирал, нимало не думая о будущем.


Александр БЕЛЕНЬКИЙ